Глава 14

Прощай, божественное солнечное сияние.
Эхо крика

Сказав это, мой тихий вожатый, который столь долгое время был мне проводником на верхней земле, крепко пожал мои руки и положил их на руки моего нового спутника, чьи липкие пальцы обвились вокруг них, подобно железной хватке. Таинственное существо - ныне мой хранитель - повернулся к затоке, ведя меня за собой, и мы вместе пошли вброд, молчаливо и торжественно, под каменный арочный вход. Как только я вошёл в мрачное зияющее ущелье, я повернул голову, чтобы в последний раз посмотреть на мир, который я знал -  "тёплую окрестность весёлых дней" - и слёзы побежали из моих глаз. Я подумал о жизни, о семье, о друзьях, обо всём том, чем живет человек, и меланхолическое видение моего потерянного дома выросло перед глазами. Мой дорогой компаньон по путешествию, которое только что закончилось, стоял на солнечном берегу журчащего ручья. Взглянув пристально на нас, он помахал прощально рукой. Мой нескладный новый приятель (гид или учитель, кем бы он ни был) по грядущему путешествию, твёрдо держал меня своими руками, и мы медленно шли по воде вперёд. Он постоянно толкал меня в холодное течение и с неотразимой силой вёл в сгущающуюся мглу. Дневной свет исчез, проход сжался, вода стала более холодной и глубокой. Мы были вынуждены наклонять головы, чтобы избежать столкновения с каменными выступами. Вода достигала моего подбородка, и теперь нижние каменные выступы касались верхушки головы, я инстинктивно вздрогнул, когда луч дневного света исчез.

Если бы не мой спутник, то я знаю, что утонул бы в отчаянии, но своей крепкой рукой он удерживал мою голову над водой и постоянно проталкивал меня вперёд. Я достиг крайней степени уныния, я не боялся смерти, и меня не заботила моя жизнь. Я осознавал, что, находясь в бессилии контролировать свои собственные действия, моя судьба, будущее, моё существование зависели от этого странного существа, находящегося рядом. Однако я чувствовал себя таинственным образом в физической безопасности, такой же, как та, которую испытывал, когда  находился в руках моего опытного гида, путешествуя  через глушь. Я ощущал, что мой ведущий по подземному миру не имел намерения убить меня.  Мы остановились на мгновение, и когда слабый проблеск света упал на нас, мой безглазый спутник указал мне посмотреть наверх.

"Сейчас мы находимся внизу ущелья, о котором Вам говорил Ваш бывший спутник. Оно впускает последний луч солнечного света на Вашем пути. Я также говорю вам, что этот пробивающийся луч солнечного света будет для Вас последним на многие годы".

Я посмотрел наверх, чувствуя всё несчастье умирающего человека, который, будучи невредимым, мог стоять у тёмной черты холма вечности, глядя назад на яркий мир. И это маленькое отверстие далеко-далеко над головой казалось вратами потерянного рая. Много людей, обеспеченных средствами подъема, стояли у глубокого ущелья или шахты, и даже тогда они чувствовали неописуемый мертвящий ужас, который порождался в подобной ситуации. Благоговение, тайна, неопределённость в жизни и будущем преобладали. Так можно было бы выразить мои ощущения. Я задрожал, закричав от ужаса, отпрянул от моего пленителя, и с силой стал отбиваться от него. "Постойте, постойте, - взмолился я, как один из тех, кто невольно просит хирурга отвести ампутирующий нож - одну лишь минуту".

Мой спутник, не обратив внимания, двинулся дальше, и свет мгновенно исчез. Мы были окружены полной темнотой. Божественный солнечный свет был вычеркнут.

Снова я стал равнодушен. Сейчас я не был ответственен за своё существование, и чувствовал, тоже что испытывал, находясь в закрытом экипаже, когда был схвачен. Я становился всё более беззаботен в отношении своей участи, и со спокойным равнодушием пробивался вперёд по мере того, как мы медленно продвигались против течения воды. Я начал занимать себя размышлениями в отношении окрестностей, нас окружающих, предмета и цели нашего путешествия.  Местами было неглубоко, вода едва ли достигала наших лодыжек. Затем снова становилось так глубоко, что мы могли двигаться лишь с большим напряжением, а временами проход, по которому мы шли, был настолько узок, что мы едва могли через него протиснуться. После долго утомительной остановки в невидимом ручье, мой спутник приказал мне закрыть рот, зажать ноздри пальцами и наклониться. Почти погрузившись со мной с головой, он протянул меня сквозь подводную расщелину. Мы вынырнули в открытом пространстве, поток остался позади. Я догадался, что мы находились в большом помещении. Когда я громко крикнул, чтобы проверить свою гипотезу, мне ответило эхо, одно за одним, пока, наконец, крик не отразился и не замер в далёком пространстве. Мы явно находились в большом пространстве или пустоте, через которую теперь мой гид шёл быстро. В самом деле, он шёл такими уверенными шагами, так точно по курсу, как я мог бы идти при солнечном свете по знакомой местности. Я заметил, что он систематически избегал неровности, которые я не мог чувствовать или видеть. Он говорил мне ступать вверх или вниз, если этого требовала местность, и мы соответственно поднимались или опускались. Время от времени наш путь сворачивал направо или налево, но мой безглазый гид проходил через то, что было явно самым извилистым, совершенно благополучно. Я очень дивился этому дару знания, и, в конце концов, преодолел мою в достаточной мере сдержанность, чтобы спросить, каким образом мы могли так безошибочно идти в полнейшей темноте. Ответ был такой:

"Я свободно вижу путь. Я вижу в кромешной тьме так же ясно, как Вы при солнечном свете".

"Объясните подробнее" -  попросил я. Он ответил:

"Ещё нет, - и продолжил - Вы утомились, мы отдохнём". 

Он подвёл меня к сиденью на выступе, и оставил на время. Вскоре вернувшись, он положил в мои руки пищу, которую я стал есть с непривычным наслаждением. Еда была как будто растительного происхождения, хотя её разновидности имели характерный привкус мяса. Несколько различных субстанций содержались в этих необычных яствах, некоторые части обладали полнейшим вкусом мяса, в то время как у других были нежные ароматы разных фруктов, таких как клубника и ананас.У странной пищи была сочная структура однородной консистенции, некоторые части были кислые подобно грейпфрутам. Некоторые порции были нарезаны кусочками, так что я мог держать их в руке подобно частям бархатной дыни, и тем не менее они были непохожи во многих отношениях на любую другую пищу, которую я когда-либо пробовал. Не было ни кожуры, ни семечек, мне казалось, что я ем рыбные жабры. В ответ на мой вопрос мой спутник заметил:

"Да, это жабры, но не рыбные. В подходящее время я Вам расскажу об этом".

Добавлю, что после этого, когда бы не требовалось, мы были снабжены пищей. Прежде, чем наше подземное путешествие возобновилось, жажда и голод исчезли совершенно.

Через некоторое время мы снова начали наше путешествие, которое продолжили в условиях, представлявшихся мне абсолютной темнотой. Мне показалось, что моя выносливость переносить усталость усилилась до удивительной степени, несмотря на то, что мы, должно быт, проходили час за часом, и я выразил любопытство по поводу этого факта. Мой спутник ответил, что атмосфера пещеры обладает свойственной ей оживляющей силой, нейтрализующей усталость, или, - как он сказал – «существует врождённая органическая энергия, исходящая из активной газообразной субстанции, принадлежащей воздуху пещеры на этой глубине. Она поддерживает жизненную силу через распределение прямо к своему сохранению, занимая место пищи и питья".

"Я не понимаю" - сказал я.

"Вы не понимаете, и как обычный воздух поддерживает ум и оживляет мышцы, и в то же самое время уносится из мышц и всех остальных тканей. Существуют факты, которые не объяснены удовлетворительно научными заявлениями, это касается и кислородного обогащения крови. По мере нашего спуска под землю мы обнаружим увеличение жизненной силы в атмосфере пещер".

Упоминание земли на поверхности вызвало воспоминания моей прошлой жизни и привело меня к сопоставлению моей нынешней ситуации с той, которой я был лишен. Меня охватила неуправляемая тоска по дому, и болезненная жажда прошлого овладела моим сердцем, но мощным усилием я отбросил все чувства. Мы путешествовали всё дальше и дальше в тишине и темноте. Я снова думал о странном замечании моего прошлого спутника, который сказал:

"Вам предназначено пройти глубже к неизведанному - к пределу Предела."